В начале XVI столетия в среде русского православного священства наметились первые серьезные разногласия. Они касались целого ряда вопросов: отношения к еретикам, к поместному и общецерковному преданию, особенно острая полемика велась по поводу церковного имущества.

Владеть или не владеть

Среди священнослужителей сложилось два взгляда на принадлежавшее Церкви имущество. Нестяжатели призывали по возможности отказываться от какого-либо имущества и передавать его в государственную казну. Они считали, что смысл жизни служителя Церкви не в обильных запасах, а во Христе. «Имуществом, богатством, сокровищем инока должен быть Господь наш Иисус Христос», - это высказывание святого Игнатия (Брянчанинова) служило сторонникам аскезы своеобразным девизом.

Духовным лидером нестяжателей считался инок Вассиан (в миру – князь Василий Патрикеев), религиозный и политический деятель, публицист, ученик преподобного Нила Сорского. К этому течению также принадлежал писатель и переводчик Максим Грек.

Другое крыло православного священства ратовало за сохранение церковного имущества. Иосифляне (последователи Иосифа Волоцкого) отстаивали право монастырей на владение землей и другим имуществом в целях осуществления широкой просветительской и благотворительной деятельности. При условии, если власть оставит Церкви роскошные убранства храмов, богатые библиотеки и процветающие монастырские хозяйства, они готовы были во всем поддерживать государство.

Судя по сохранившимся документам, сами нестяжатели и иосифляне (именуемые также стяжателями) не использовали таких терминов. Эти названия всего несколько раз встречались в литературе. К примеру, Максим Грек в 1520-х годах написал диалог, в котором о монастырских богатствах спорят «Нестяжательный» и «Любостяжательный».

Нужно отметить, что полемика вокруг монастырского имущества выходила за рамки вопросов монашеской аскезы. Так, историк Нина Синицына считает, что нестяжательство следует рассматривать не только как аскетическую норму, но и как этический принцип, своеобразный монашеский идеал, сформировавшийся под влиянием старчества и его отношения к собственности и к использованию чужого труда.

На позицию власти по отношению к двум церковным течениям сыграло семейное положение Василия III. Брак великого князя с Соломонией Сабуровой оказался неудачным, супруги никак не могли зачать детей, что послужило поводом к разводу. Василий сослал Сабурову в монастырь, а сам женился на Елене Глинской.

Вассиан Патрикеев смело выступил на защиту брошенной жены, осудив поступок великого князя с позиции христианских норм. Выпад Вассиана вызвал недовольство государя, и, хотя великий князь быстро смягчил свой гнев, это отразилось на его отношении к самому священнику и нестяжательству в целом.

История конфликта

По мнению исследователей, истоки движения нестяжательства следует искать в среде братии Кирилло-Белозерского монастыря. Первые разногласия в отношении имущества были зафиксированы еще в 1440-е годы при игумене Трифоне. По мнению историка церкви Николая Никольского, причиной разногласий стал вопрос о монастырских вотчинах. Тогда игумен вопреки воле преподобного Кирилла приобрел в удалении от монастыря несколько сел.

Никольский, изучивший деловые акты монастыря, отметил, что после игуменства Трифона монастырь более земель не приобретал, а дарственные земли принимались крайне редко. Исследователь усматривает в этом влияние нестяжателей.

Следующее дошедшее до нас столкновение интересов стяжателей и нестяжателей произошло при игумене Серапионе (1482-1484), который принял от Ивана III «29 сел и починков в Вологодской волости». К этому времени Кирилло-Белозерский монастырь, по сути, превратился в крупного землевладельца, так как вопрос приобретения земель вышел далеко за рамки монастырского обеспечения.

Очередное препирание заветов Кирилла подтолкнуло 15 старцев в 1483 году покинуть монастырскую обитель. Только вмешательство Белозерского князя Михаила Андреевича, благодаря которому стяжательный игумен был удален, позволило исчерпать конфликт и вернуть монахов назад.

Первым документально зафиксированным случаем столкновения сторонников ограниченного и крупного монастырского землевладения стал поместный собор Русской Церкви 1503 года. Собор, посвященный преимущественно дисциплинарным вопросам, не обошел вниманием и спор о монастырских вотчинах.

Историки считают, что инициатором обсуждения этого вопроса был сам Иван III. С докладом об ограничении монастырского землевладения выступил преподобный Нил Сорский, однако основные прения, скорее всего, происходили между великим князем и церковными иерархами, ратующими за сохранение землевладения. Иерархи смогли тогда отстоять свои права: вопрос о монастырском землевладении на время был снят.

Однако остроту проблемы это не сняло. Более того, спор разгорелся с новой силой. Нестяжатели ставили в укор иерархам их растущие аппетиты землепользования, что по мнению аскетов противоречило христианским идеалам. Максим Грек и Вассиан занимая в вопросе монашеских состояний сторону Нила Сорского стали открыто критиковать церковные и светские власти.

Оба оказались в опале. В 1525 году Поместный собор обвинил Максима Грека в ереси, его отлучили от причастия и заточили в Иосифо-Волоцкий монастырь, где содержали в очень суровых условиях. Вассиан Патрикеев был схвачен в 1531 году и насильно увезен в тот же монастырь. Там, по словам князя Андрея Курбского, он «был в скором времени уморен презлыми иосифлянами».

В 1551 году на Стоглавом соборе последователи Иосифа Волоцкого отвергли программу ограничения церковно-монастырских земель, которую выдвинул протопоп Сильвестр. В дальнейшем, как отмечают историки, их непримиримая позиция по этому вопросу во многом способствовала появлению опричнины.

Казнить или миловать

Спор между иосифлянами и нестяжателями не ограничивался имущественными вопросами, противоречия возникали и в их отношениях к раскаявшимся еретикам. Сторонники Нила Сорского осуждая еретиков противились вынесению им смертного приговора. «Бог не желает смерти грешника, а чает его раскаяния», – говорили они. Единственное средство борьбы с упорствующими в ереси – это их изоляция.

Иосифляне не просто настаивали на репрессивных мерах в отношении еретиков, но и призывали предавать их казням. «Грешника или еретика руками убить или молитвой едино есть», – говорил Иосиф Волоцкий.

В этот спор оказались втянуты и административные власти. В 1500 году Иван III тяжело заболел, и в последующие 5 лет вплоть до смерти великого князя у руля державы фактически находился его сын от второй жены Софьи Палеолог Василий, который попал под влияние Волоцкого. В 1504 году совместное решения правительства и собора епископов обрекло еретиков на смерть. По настоянию собора было сожжено немало вольнодумцев, в число которых входили и крупные государственные деятели, поддерживающие ересь. Тех, кого не сожгли, сгноили в тюрьме.

Диакон Андрей Кураев, объясняя репрессивные меры Иосифа Волоцкого против в еретиков, пишет: «Преподобный Иосиф Волоцкий хорошо понимал социологическую и политическую сущность ереси, и как государственник, обладавший особым талантом видеть и понимать суть событий, противостоял появлению ересей в нашей стране. Возможно, именно он и предотвратил в России то развитие событий, которое в Западной Европе привело к трагическому разделению религиозной жизни».

Взгляд из будущего

Триумф иосифлян в трудах русских историков-эмигрантов, в частности Николая Бердяева, представлялся как событие исключительно трагическое, приведшее в конечном итоге к величайшим потрясениям начала XX века. Религиозный мыслитель Георгий Флоровский был менее категоричен в оценке внутрицерковного противостояния начала XVI столетия, он находил в этих течениях «столкновения двух правд: правды общественного служения и правды внутреннего делания, совершенствования человеческой личности».

Советская историография в столкновении интересов нестяжателей и любостяжателей усматривала классовый характер. Первых чаще всего связывали с интересами боярства, вторых – с дворянством. Писательница Мария Боровикова-Майкова нестяжательские идеалы заволжских монахов называла «умной молитвой», считая, что преподобный Нил Сорский остался в стороне от политических страстей и вряд ли одобрял действия своих учеников. Филолог Яков Лурье даже настаивал на отсутствии значительных расхождений во взглядах Нила Сорского и Иосифа Волоцкого.

Во второй половине XX века исследователи, учитывая новые источники, обратили внимание на более сложную картину происходившего. В частности, обсуждаемый конфликт они вписывали в общую картину дискуссии «о смысле или бессмысленности монашества как такового» долгое время ведущуюся в рядах русского православного священства.

Эта дискуссия, согласно современным взглядам, была в значительной степени определена различными полюсами существовавшей шкалы ценностей: «либеральный» - «консервативный», «прогрессивный» - «регрессивный». Подобная полемика остается животрепещущей и посей день.

Материал из Юнциклопедии

Иосифлянами и нестяжателями в исторической литературе называют представителей двух основных течений в русской христианской и общественной мысли, ярко проявившихся в XV-XVI вв.

Иосифляне - сторонники и последователи игумена и основателя Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого (в миру Иван Санин, 1439-1515 гг.). Нестяжательство нашло своего идеолога в лице Нила Сорского (в мире Николай Майков, ок. 1433-1508 гг.), основателя скита на реке Соре, недалеко от Вологды. Оба они причислены к лику святых: Иосиф - вскоре после смерти, Нил - в начале XX в. Нил Сорский оставил после себя наставления своей братии, а Иосиф Волоцкий - составленный им монастырский устав, сочинение против еретиков «Просветитель», послания к великому князю и церковным иерархам.

О Ниле Сорском известно, что еще до пострига он был «списателем книг», т. е. занимался перепиской рукописей. После пострижения в Кирилло-Белозерском монастыре он отправился в Грецию, на гору Афон, центр православного монашества, и жил там продолжительное время именно тогда, когда на Афоне активно переводились на церковнославянский с греческого богословские сочинения. По возвращении он поселился на реке Соре, недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря, куда к нему пришли несколько человек, ставших его учениками. Нил был противником строгого отшельничества, т. е. жизни в одиночку, считая, что в этом случае у инока может возникнуть соблазн гордыни. Он был также и против больших монастырей, полагая, что там у монаха недостаточно возможностей для внутреннего сосредоточения. На учение Нила Сорского значительное влияние оказало религиозно-мистическое течение, получившее название «исихазм» (покой, безмолвие) и признававшее необходимость достижения особого душевного состояния для преображения человека. Основной путь для этого исихасты видели в постоянной внутренней молитве, «умном делании», «умной молитве». Последователями этого течения на Руси были «заволжские старцы» - отшельники и пустынники северорусских, заволжских монастырей. Свое название «нестяжатели» они получили за то, что были противниками монастырской земельной собственности. Сам Нил Сорский писал о том, что инок не должен ничего иметь и тот, «у кого ничего нет, тот не обязан и подаяний делать». Сохранились свидетельства того, что Нил даже говорил об этом на церковном соборе 1503 г.

Его оппонент, Иосиф Волоцкий, отдавая дань уважения монашеской аскезе и «умному деланию», гораздо больше внимания уделял «деланию» в миру, заботе о создании сильной церкви. Личная нестяжательность монаха для него разумелась также обязательной, но монастырь, по его мнению, должен был иметь средства для благотворительности и возможности воспитывать будущих церковных иерархов. Иосиф сам был строгим аскетом, знавшим и вериги, и власяницу, он много лет ухаживал за своим парализованным отцом, жившим в его келье. Но он в то же время заботился об устроении монастыря и ближайшей крестьянской округе, заступался за бедняков, обличал богачей. Однако он заботился прежде всего о человеческой душе, которой «весь мир не стоит». Род Саниных, из которого вышел Иосиф Волоцкий, в четырех известных историкам поколениях дал 14 монахов, и аскетические настроения в этой семье были традиционными, что не препятствовало политической активности Иосифа. На рубеже XIX-XX вв. различие в течениях нестяжателей и иосифлян воспринималось, по словам известного богослова и историка Г. В. Флоровского, как противопоставление «завоевания мира на путях внешней работы в нем или преодоление мира через преображение и воспитание нового человека, через становление новой личности».

Отношение к стяжанию и имению для инока - вопрос духовный, а не экономический или политический, но для мира он легко становился и тем, и другим, особенно для мира христианского. Наиболее яркое выражение разногласия между иосифлянами и нестяжателями нашли именно в вопросе о праве монастырей владеть землями и крестьянами. Здесь в XV-XVI вв. переплетались духовные устремления иноков и их представления о христианской традиции с экономическими и политическими интересами церкви и великокняжеской власти. Земельные владения церкви в средневековой Руси были немалыми и представляли для государства значительный интерес, но не менее государство было заинтересовано в союзе с церковью и ее поддержке. Нестяжательская позиция в экономическом отношении устраивала государство больше, но политическая активность иосифлян давала возможность более прочного союза с церковью. Отношение же иосифлян к государству сформировалось, в частности, в ходе борьбы с еретическими движениями, где Иосиф Волоцкий и его сторонники занимали более активную позицию, чем нестяжатели. После того как великокняжеская власть пошла на казнь еретиков в 1504 г., Иосиф Волоцкий начинает ее поддерживать, подчеркивая идею власти как Данной от Бога (см. Еретические движения на Руси). Сам Нил Сорский в политической борьбе своего времени участия не принимал, его монашеское учение было перенесено в политику его учеником, Вассианом, опальным князем Патрикеевым, насильственно постриженным в монахи. Вассиан в первой трети XVI в. и был основным политическим оппонентом иосифлян в вопросах о монастырских владениях и соотношении светской и церковной власти. На позициях нестяжательства стоял и приехавший на Русь из Греции ученый монах Максим Грек, известный своими публицистическими произведениями.

И Вассиан, и Иосиф были сторонниками сильной церкви, но Вассиан мыслил ее прежде всего как духовную силу, Иосиф же считал необходимым подкрепить ее и мирскими средствами. В этом поединке победили иосифляне - на соборе 1531 г. Вассиан был осужден. Однако последователи Иосифа Волоцкого позднее столкнулись с тем, что церковь оказалась в зависимости от государства, располагавшего большими экономическими и политическими возможностями в подчинении себе всех сил общества.

Наряду с боярскими "послужильцами" и казаками, стремившимися к богатству, победам, успехам, были в Москве XVI в. и те, чья пассионарность предполагала стремление к идеалу знания, к борьбе за свои убеждения. Им ни в холопы, ни на границу пути не было. По условиям времени вся мысль в XVI в. была мыслью церковной. Вопросы веры имели огромное значение, ибо форма исповедания отождествлялась с определенным поведением, определенной идеологической программой и легко переходила в политику и в быт. Именно вопросы свободы совести определили третье направление приложения сил русских пассионариев.

Чтобы разобраться в последующих событиях, нам придется вернуться назад и вспомнить о явлении негативных мироощущений. Внедрение учений, имевших их в своей основе, вызвало одинаковый отрицательный результат и в католической Франции, где начались альбигойские войны, и в православной Болгарии, где крупный болгарский этнос ослабел и был разгромлен и подчинен Византии. Точно такой же отрицательный результат пропаганда негативной идеологии имела в мусульманском мире, поскольку карматские и исмаилитские движения сопровождались массовыми убийствами, произволом и всяческими безобразиями.

В Россию негативные мироощущения проникли в конце XV в. под видом ереси "жидовствующих". Генетическая связь ее с иудаизмом весьма сомнительна, но важно другое. Церковные иерархи XV-XVI вв. были людьми достаточно тонко чувствующими и широко образованными, чтобы понять потенциальную опасность подобных ересей для будущего страны. К сожалению, во мнениях о способах устранения еретиков единства среди деятелей церкви не было. Это расхождение и стало поводом для борьбы за свои убеждения для всех, кто к этой борьбе стремился, для кого она была потребностью. Развитие событий приобрело трагическую окраску после смерти Ивана III (Иван III тяжело заболел около 1500 г., и пять последних лет его царствования фактическим правителем страны был его сын от второй жены, Софьи Палеолог, - Василий Иванович).

Представителями одного из церковных направлений были нестяжатели - сторонники заволжского старца Нила Сорского и его последователя Вассиана Патрикеева. Нестяжатели категорически отрицали возможность умерщвления еретиков, ссылаясь на то, что "Бог хочет не смерти грешника, но его раскаяния" и потому долг Церкви - увещевать заблуждающихся. По мнению нестяжателей, тех, кто упорствует в ереси, следовало изолировать и даже высылать за границу, но нельзя насиловать совесть человеческую угрозой смерти. Оппонентами нестяжателей в споре о ереси стали сторонники Иосифа Волоцкого - иосифляне. Они настаивали на крутых мерах по искоренению ереси вплоть до применения западноевропейского опыта аутодафе - сожжения на костре.

Победа в этом споре осталась за Иосифом Волоцким. В 1504 г. совместным решением Ивана III, фактического правителя страны - Василия - и собора епископов еретики были обречены на смерть. В Москве и в Новгороде запылали костры. Были сожжены многие вольнодумцы и крупные государственные чиновники, поддерживавшие ересь. Невестка великого князя Елена Волошанка и его внук Дмитрий были посажены в тюрьму, где они и умерли.

Карта. Рост русского государства в XVI веке

Карта. Поход на Казань в 1552 г.

Но не только проблема борьбы с еретиками разделила иосифлян и нестяжателей. По-разному относились они и к судьбе имущества церкви. Дело в том, что у Василия III не хватало земель для раздачи за службу многочисленным дворянам, и великий князь сильно нуждался в средствах. Зная это, нестяжатели предложили князю взять все имущество церкви в казну, оплатить таким образом службу дворян и укрепить границы Руси. Причем взамен они потребовали права свободно высказывать свое мнение в соответствии с собственной совестью. Иосифляне, со своей стороны, готовы были поддерживать великого князя Василия III, но лишь при том условии, что он оставит церкви все ее имущество: богатое убранство храмов, прекрасные библиотеки, цветущие хозяйства монастырей.

И в этот поистине критический момент решающими оказались семейные обстоятельства великого князя. Первой женой Василия III была Соломония Сабурова. Брак оказался бездетным, и под этим предлогом Василий III развелся с Сабуровой. Соломония негодовала, но великий князь был непреклонен. Затем он женился на красавице Елене Глинской.

Род Глинских стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. Основателем рода Глинских был "казак Мамай", то есть потомок самого Мамая, которого русские разбили на Куликовом поле. Где-то на Волыни этот потомок грозного темника принял православие. Сделав по случаю хорошую карьеру, он стал князем Глинским, равным по значению Рюриковичам и Гедиминовичам и служил в этом качестве литовским князьям, не поладив с литовцами, его потомок Василий Львович Глинский в 1508 г переехал в Москву, где его приняли с распростертыми объятиями. Дочерью этого литовского аристократа и была Елена Глинская. От нее Василий III имел двух сыновей. Правда, злые языки говорили, что истинным виновником отцовства был молодой и красивый воевода сторожевого полка - князь Овчина-Телепнев-Оболенский.

В вопрос о разводе с Сабуровой, естественно, вмешалась Церковь, потому что, по христианским законам, бросать женщину без ее вины нельзя. Глава нестяжателей Вассиан Патрикеев смело осудил ничем, с религиозной точки зрения, не мотивированный развод. Великий князь, понятное дело, мнением Вассиана Патрикеева доволен не был.

За первым конфликтом с нестяжателями последовал второй. Василий вызвал к себе в Москву для переговоров независимых черниговских князей Шемячичей - потомок Дмитрия Шемяки. Они получили охранную грамоту, приехали и были вероломно посажены в тюрьму. И снова Вассиан Патрикеев осудил поступок великого князя как нарушение честного слова, недостойное христианина. На этот раз терпение Василия иссякло. Вассиан Патрикеев был отправлен в иосифлянский монастырь на строгое послушание и там через некоторое время умер. Иосифляне победили.

Раздел очень прост в использовании. В предложенное поле достаточно ввести нужное слово, и мы вам выдадим список его значений. Хочется отметить, что наш сайт предоставляет данные из разных источников – энциклопедического, толкового, словообразовательного словарей. Также здесь можно познакомиться с примерами употребления введенного вами слова.

Значение слова нестяжатели

нестяжатели в словаре кроссвордиста

Энциклопедический словарь, 1998 г.

нестяжатели

НЕСТЯЖАТЕЛИ (заволжские старцы) религиозно-политическое течение в русском государстве в кон. 15 - нач. 16 вв. Проповедовали аскетизм, уход от мира; требовали отказа церкви от земельной собственности. Идеологи: Нил Сорский, Вассиан Косой и др. Против нестяжателей выступали иосифляне. Осуждены на церковном соборах 1503, 1531.

Нестяжатели

противники церковного землевладения в России в конце 15 ≈ начале 16 вв. Широкое недовольство церковью, в частности «стяжанием» ею земель и др. богатств, вынудили некоторых представителей духовенства искать пути восстановления пошатнувшегося авторитета церкви. Во главе их стал Нил Сорский, выступивший с проповедью аскетизма. В 1503, когда Иван III Васильевич на церковном соборе поставил вопрос о секуляризации церковных земель, Нил Сорский и его сподвижники поддержали это предложение. Однако воинствующие церковники ≈ иосифляне ≈ отстояли право церкви на земельную и др. собственность. Великокняжеская власть пошла на компромисс с церковью, сохранив её земли и получив за это поддержку в борьбе с крупными светскими феодалами. После смерти Нила Сорского идея секуляризации монастырских земель была подробно обоснована Вассианом Патрикеевым. Полемика с иосифлянами завершилась осуждением Н. на церковном соборе 1531. Идеи Н. иногда использовались феодальной оппозицией. К середине 16 в. религиозно-политическая борьба иосифлян и Н. ослабла. В произведениях ряда публицистов, обосновывавших идею союза светской и духовной власти (Сильвестр и др.), появилось сочетание элементов нестяжательства и иосифлянства. Идеи Н. оказали влияние на формирование воззрений Феодосия Косого, Артемия и др. еретиков середины 16 в.

Лит.: Зимин А. А., И. С. Пересветов и его современники, М., 1958; Лурье Я. С., Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV ≈ начала XVI вв., М. ≈ Л., 1960; Казакова Н. А., Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в., Л., 1970.

Википедия

Нестяжатели

Нестяжатели - под этим термином обычно понимается монашеское движение в России в конце XV - первой половине XVI веков, выступавшее против монастырского землевладения. Однако понятие это шире и не исчерпывается вопросом о монастырских вотчинах. Так же и отличие во взглядах между нестяжателями и противопоставляемыми им иосифлянами не ограничивается имущественными вопросами. В частности различия во взглядах касались отношения к раскаявшимся еретикам, отношении к поместному и общецерковному преданию, ряду других вопросов. Что касается монашеского обета нестяжания, то нестяжательство иноков крупных общежительных монастырей (в том числе и Иосиф-Волоколамского) было, пожалуй, радикальнее, чем скитских монахов. Поэтому ряд авторов высказываются за условность этого термина. Однако, с конца XIX века, когда этот термин был введён в употребление, он устоялся и стал привычен.

В свою очередь значение полемики о монастырских имуществах выходит за рамки вопросов монашеской аскезы. В частности Н. В. Синицына рассматривает нестяжательство не только как аскетическую норму, но и как этический принцип, характерный русскому менталитету и развивавшийся под влиянием старчества: «Значение проповеди нестяжания как составной части монашеского аскетического идеала - в её влиянии на „мирское“ общество, на такую черту русского национального менталитета как отношение к собственности и к использованию чужого труда.»

Один из первых крупных внутрицерковных идеологических конфликтов Московской Руси – знаменитый спор между иосифлянами и заволжскими старцами (нестяжателями) (см. также в статье Нил Сорский и Иосиф Волоцкий). Здесь столкнулись, в сущности, два понимания православия в его отношении к «миру». Хотя конфликт этот также не получил принципиальной формулировки в силу, дело здесь было именно в принципах. Спор между иосифлянами и заволжскими старцами возник по двум конкретным вопросам: по вопросу о судьбе монастырских имуществ и по вопросу о методах борьбы с появившейся тогда в Новгороде «ересью жидовствующих ». Но в отношении к этим двум вопросам ярко выявилось различие между социальным и этическим мировоззрением обоих течений.

Сначала нужно сказать несколько слов об исторической подоплеке спора. С самого начала христианства на Руси монастыри были рассадниками христианского просвещения и сыграли решающую роль в христианизации нравов. Однако с течением времени, когда монастыри оказались собственниками обширных земель и всякого богатства, жизнь в монастыре стала соблазном для разного рода тунеядцев и шедших туда не столько ради спасения души, сколько для безбедной и безопасной жизни. Монастырские нравы, бывшие строгими раньше, значительно расшатались. Но, помимо того, в самих монастырях возникло движение, возглавляемое Нилом Сорским, который считал, что монастыри должны быть прежде всего средоточием подвижничества и молитвы, что монахи должны быть «нестяжателями» – не иметь никаких имуществ и питаться лишь за счет плодов собственного труда. Против него выступил энергичный и властный Иосиф Волоцкий, настоятель Волоколамского монастыря. Иосиф также сознавал, что происходит падение нравов в монастырях, но предлагал бороться с этим злом введением строгой дисциплины. Само же сосредоточение богатств в монастырях он считал полезным для укрепления авторитета и власти церкви. Выступая в защиту монастырских имуществ, Иосиф был в то же время ярким апологетом авторитета царской власти. Он как бы предлагал государству теснейший союз с церковью, всячески поддерживая князей московских в их объединительной политике. Поэтому на созванном церковном Соборе великий князь Московский поддержал в конце концов иосифлян, которые вышли победителями в спорах с «заволжцами».

Иосиф Волоцкий

Победа иосифлян соответствовала тогдашним тенденциям общего развития Руси в сторону укрепления единства за счет, может быть, духовной свободы (XV – XV вв.). Идеал заволжцев, призывавших к нестяжанию, к духовному возрождению («умной молитве»), к уходу в обитель, был слишком непрактичен для того сурового времени. Следует отметить, что Нил Сорский , один из наиболее просвещенных русских святых, выступал и против излишеств внешнего подвижничества (аскетизма, умерщвления плоти и т.п.). Выше всего он ставил «умную молитву», чистоту душевного умонастроения и деятельную помощь ближним. Его ученики даже высказывались в том духе, что лучше оказать помощь людям, чем тратить деньги на слишком благолепное украшение храмов. Он недаром провел много лет на Афоне, который переживал свое возрождение, где было тогда сильно влияние великого подвижника и отца церкви св. Григория Паламы . В противоположность этому, Иосиф в первую очередь подчеркивал строгость монастырского устава, чистоту обряда и церковное «благолепие». Если Нил взывал к высшим струнам души – к внутренней свободе, к чистоте духовной направленности, то Иосиф, как строгий педагог и организатор, имел в виду прежде всего рядовых монахов, для которых дисциплина и вообще строгое исполнение устава должны иметь главное воспитательное значение. Иосиф действовал строгостью, преподобный Нил – благостью.

В русской историографии симпатии историков неизменно оказывались на стороне Нила, и многие считают саму фигуру Иосифа роковой для судеб церкви в России. Нил же Сорский стал любимым святым русской интеллигенции. Такая оценка и с нашей, современной точки зрения, и вообще – правильна. Однако исторически она нуждается в оговорках: нельзя с исторической точки зрения изображать Нила «передовым, просвещенным пастырем», а Иосифа – только «реакционером». Нил ратовал за «старину» – за восстановление былой нравственной и мистической высоты монастырей. Иосиф же для того времени был своего рода «новатором»; он подчеркивал, говоря современным языком и применительно к тогдашним условиям, социально-политическую миссию православия, которую он видел в исправлении нравов через строгость и истовость обряда и устава и в теснейшем сотрудничестве с великокняжеской властью. Идеалы же Нила фактически проводились в жизнь на заре христианства на Руси, когда церковь не была так тесно связана с политической жизнью страны и заботилась больше о нравственном просвещении народа.

Нил Сорский

Еще ярче различие между обоими лагерями сказалось в их отношении к ереси жидовствующих . Родоначальником ереси был ученый еврей Схария, и распространилась она главным образом в Новгороде. «Жидовствующие» отдавали Библии преимущество перед Новым Заветом, они отрицали таинства и сомневались в догмате о Пресвятой Троице. Словом, это была рационалистическая, как бы протестантствующая секта. Не случайно ересь эта распространилась именно в Новгороде, всегда поддерживавшем близкие сношения с Западом, однако мировоззрение её было действительно близко и к иудаизму . Одно время «жидовствующие» имели успех – сам митрополит Новгородский был ей близок, и одно время даже великий князь Иван III склонялся к этой ереси. Но благодаря обличительным проповедям нового новгородского архиепископа Геннадия и затем самого Иосифа Волоколамского ересь эта была разоблачена и подавлена.

Однако ученики Нила Сорского на церковном Соборе предлагали бороться с новой ересью словом и убеждением, в то время как Иосиф был сторонником прямого преследования еретиков. И в этом вопросе верх взяли иосифляне, причем некоторые из заволжцев (в частности, «князь-инок» Вассиан Патрикеев ) поплатились впоследствии жизнью.

Мы напомнили вкратце историю этого спора. Но для нас важен прежде всего его смысл. Некоторые историки, например отец Георгий Флоровский , считают победу иосифлян по существу разрывом с византизмом в пользу московско-русского начала. Они ссылаются на тот факт, что движение заволжских старцев возникло благодаря влиянию греческих «исихастов » – учения о необходимости нравственного очищения и удаления от мирской суеты, шедшего с Афонской обители . Учение это связывалось еще с так называемым Фаворским светом, предвещающим скорый конец мира. Однако и тенденция Иосифа Волоцкого имеет свои параллели в Византии. Подчеркивание строгости устава и обряда, тесное сотрудничество церкви с государством – ведь это также византийская традиция. По существу, спор между иосифлянами и заволжскими старцами был спором между двумя византийскими традициями, причем уже достаточно прочно пересаженными на русскую почву. Но во всяком случае победа строго «бытового исповедничества» над мистической, благодатной струей способствовала дальнейшей национализации русской церкви, отрыву от традиции вселенского христианства. Победа иосифлян явилась предпосылкой позднейшего раскола, основанного на противопоставлении «русского» православия «греческому». Она же способствовала дальнейшей богословской летаргии, ибо, хотя и Нила Сорского нельзя считать христианским мыслителем, он только более свободомысленный начетчик, чем Иосиф, однако его традиция, дававшая разуму большой простор, могла бы создать предпосылки для более раннего пробуждения у нас религиозно-философской мысли.

Говоря о «заволжцах», нельзя пройти мимо Максима Грека , приглашенного еще Иваном III для перевода греческих оригиналов. Этот замечательный ученый, грек из Италии, мог бы, по отзывам его современников, стать гордостью греко-итальянской науки; однако он предпочел принять приглашение великого князя и поехать в Московию, где судьба его была печальна. Сосланный на долгие годы в глухие места, он погиб преждевременно. Против него были выдвинуты обвинения политического характера, которые, может быть, и имели основания. Но характерно, что он поддерживал своим авторитетом «заволжцев» и даже сумел создать вокруг себя небольшой круг «христианских гуманистов».

Из школы Максима Грека вышел единственный более или менее самостоятельный русский богословский писатель XVI века – Зиновий Отенский , автор произведения «Истины показание к вопросившим о новом учении». Он движется всецело в традициях греческой патристики, и его трудно назвать более чем сведущим компилятором, но все же это был достойный внимания историка плод зачатков русского богословия. К сожалению, он подвергся репрессиям, и традиция эта продолжена не была. Из этого круга вышел впоследствии такой выдающийся деятель, как первый русский эмигрант князь Курбский . В известной переписке между Курбским и Иваном Грозным князь, между прочим, обвинял Ивана в том, что он «затворил русскую землю, сиречь, свободное естество человеческое, аки в адовой твердыне». Это подчеркивание «естественного права» («свободного естества человеческого») несомненно идет из Италии и через Максима Грека как-то перекликается с более гуманистическим направлением «заволжцев». Иван же в своих «многоречивых» писаниях особенно подчеркивал божественное происхождение царской власти и свое право «казнить и миловать» по своему усмотрению. Ответ-де он даст только перед Божьим судом.

Впрочем, следует заметить, что знаменитый Стоглавый Собор , созванный при Иване Грозном, был организован по инициативе Макария и Сильвестра – выучеников Иосифа Волоколамского. Макарий, главный составитель «Четьи-Миней », этой энциклопедии древнерусской церковной образованности, был просвещенным иосифлянином. Известно, что он оказывал благое влияние на молодого Иоанна. Уже это указывает на то, что иосифляне, разгромив заволжцев, во втором поколении не стали «реакционерами», а усвоили в какой-то степени заволжский дух терпимости и гуманности.